Книжные Эвересты: самые трудные для прочтения романы
Еще в 2009 году, электронный литературный журнал «The Millions» начал свою серию «трудные книги» – раздел, в котором выявляют самые трудные и самые неприятные для прочтения книги, когда-либо написанные. Рассматриваются также элементы стиля писателя, которые делают прочтение его творений трудным и сложным процессом.
Два куратора литературного журнала, Эмили Колетт Уилкинсон и Гарт Риск Холберг, выбрали самые трудные из самых трудных, десять литературных произведений, которые являются настоящими Эверестами, восхождение на которые потребует от вас изрядной доли смелости и упорства. Хотя, возможно, некоторые из них вам уже покорились.
1. Джуна Барнс «Найтвуд»
Валлийский поет Дилан Томас называл «Найтвуд» «одной из трех величайших прозаических книг, когда-либо написанных женщиной», но для того, чтобы узреть это величие, вы должны овладеть извилистым, готическим стилем прозы Барнс.
В своем предисловии к роману литературный критик, Томас Стернс Эллиот, писал, что «это в целом живая проза», но «она требует от читателя нечто, чего обыкновенный читатель романов не готов дать». «Найтвуд» — это роман идей, свободное собрание монологов и описаний.
2. Джонатан Свифт «Сказка бочки»
Первая трудность: изобилие ссылок (более ста) на устаревшие культурные явления и понятия (некоторые неясные уже даже в Англии восемнадцатого века), а также персона рассказчика: обедневший сифилитический сумасшедший, который безжалостно режет на кусочки свою рукопись и своих сограждан.
Его компульсивное отклонение намеренно непонятно, но более непонятной является его сатира, направленная на «злоупотребления и упадок в системе образования и религии». Общее впечатление: книга написана консервативным англиканским священником, который не находит ничего святого в своем окружении.
3. Г.Ф. Гегель «Феноменология духа»
Вам нравится хорошее интеллектуальное чтиво? Если это так, то Гегель ваш человек, а эта книга, классика немецкого идеализма и, несомненно, одно из самых значительных произведений современной философии, является прекрасным поводом для начала.
Опровержение Гегелем кантовского идеализма, история сознания, и квинтэссенция объяснения процесса диалектики слишком тяжелы для понимания и еще тяжелее для запоминания, главным образом из-за широкого охвата понятий и терминологии. Смысл книги фактически непостижим без хороших пояснений редактора и подручных справочников.
4. Вирджиния Вульф «На маяк»
Благодаря фирменному литературному приему — смешении отдельных сознаний героев, художественная проза Вирджинии Вулф является интеллектуально и психически трудной.
Мало того, что порой трудно сказать, кто есть кто: кто говорит или думает — в замешательство вводит, даже вызывает тошноту, нахождение в чужом сознании, с его собственными ритмами и ассоциативными моделями. Порой кажется, что вас захватило чужеродное сознание.
Хитрость заключается в том, чтобы сдаться (это работает с другими модернистами «высокого полета»), чтобы позволить тексту пройти через вас и отнести туда, куда вздумается, не заботясь слишком о догматичном понимании происходящего.
5. Сэмюэль Ричардсон «Кларисса, или история молодой леди»
« Кларисса…» Ричардсона является тяжеловесом не только в физическом смысле. Физический вес романа является частью его сложности, тем более, что все 1500 страниц небогаты событиями.
Но бедность сюжета с лихвой восполняется психологической глубиной истории. Ричардсон стал первым мастером психологического романа, и его никто не превзошел с тех пор.
Эти глубины весьма темны и психически мучительны: отказ Клариссы и дегуманизация ее чудовищной семьи, садистские муки, которым она подвергается в руках ее спасителя, который оказался мучителем — «очаровательный социопат» Роберт Лавлейс.
6. Джеймс Джойс «Поминки по Финнегану»
«Поминки по Финнегану» длинная, плотная и лингвистически узловатая книга, которая вас щедро вознаградит, если вы научитесь ее читать. Под учением вовсе не имеется ввиду, что вы должны цепляться за научные толкования текста. Нужно просто отдаться словесной музыке Джойса.
Смысл текста здесь больше зависит от произведенного эффекта на читателя, чем от декодирования. Попробуйте читать 25 страниц в день, вслух, с плохим ирландским акцентом. Возможно, вскоре вас охватит легкое безумие — и вы на несколько дней-недель переместитесь в мир Ирландии Джойса.
7. Мартин Хайдеггер «Бытие и время»
Литературный смысл и философский смысл – несколько разные категории, причем последний не обязан быть приукрашенным и сказочным. Философский текст стремиться стать новой наукой, фундаментом, на котором строятся научные знания.
Хайдеггер говорит о многих вещах с шокирующей правотой, тем не менее, абстрактность и сухость его книги препятствуют легкому пониманию ее тайн и секретов. Необходимо время чтобы надлежащим образом все осмыслить.
8. Эдмунд Спенсер «Королева фей»
Трудность и удовольствие от чтения шедевра Спенсера возникают из общего источника: его семиотической распущенности. Королева фей является аллегорией силы самой аллегории.
Эта аллегория «осушает ум, как сладкие вина, разодетая в слои одежд, заставляет бежать сквозь пение Эдемского сада…» В книге полно подобных сумасшедших образов, но это не вершина коварного плана Спенсера (Как и Хайдеггер, он закончил только половину своего опуса).
«Королева фей» — тщательно поэтически сложена: сотни и сотни идеально составленных строф. Сюжет романа быстро забывается, а вот поэтические образы не стираются из памяти годами.
9. Гертруда Стайн «Становление американцев»
Прочтение данного произведения порой забирает не один год жизни. Из-за скучности и тягучести повествования временами приходится переключаться на что-то другое. Тем не менее, по мере «втягивания» в смысл текста «птицы поют громче, солнечного света становится все больше, а сигналы автомобилей обнажают свою душу».
10. Джозеф МакЭлрой «Женщины и мужчины»
Помимо того, что читать текст Джозефа МакЭлроя морально трудно, особенности авторского стиля ставят роман в ряды самых тяжелейших текстов в прозе.
